| admin | Дата: Среда, 18.01.2012, 19:02 | Сообщение # 1 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2025
Статус:  | Славянофилы, представители одного из направлений русской общественной и философской мысли 40—50-х гг. 19 в. — славянофильства, выступившие с обоснованием самобытного пути исторического развития России, по их мнению, принципиально отличного от пути западноевропейского. Самобытность России С. видели в отсутствии, как им казалось, в её истории классовой борьбы, в русской поземельной общине и артелях, в православии, которое С. представляли себе как единственное истинное христианство. Те же особенности самобытного развития С. усматривали и у зарубежных славян, особенно южных, симпатии к которым были одной из причин названия самого направления (С., т. е. славянолюбы), данного им западниками. Для мировоззрения С. характерны: отрицательное отношение к революции, монархизм и религиозно-философские концепции. Большинство С. по происхождению и социальному положению были средними помещиками из старых служилых родов, частично выходцами из купеческой и разночинной среды.
Идеология С. отражала противоречия русской действительности, процессы разложения и кризиса крепостничества и развития капиталистических отношений в России. Взгляды С. сложились в острых идейных спорах, вызванных "Философическим письмом" П. Я. Чаадаева. Главную роль в выработке взглядов С. сыграли литераторы, поэты и учёные А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин. Видными С. являлись П. В. Киреевский, А. И. Кошелев, И. С. Аксаков, Д. А. Валуев, Ф. В. Чижов, И. Д. Беляев, А. Ф. Гильфердинг, позднее — В. И. Ламанский, В. А. Черкасский. Близкими к С. по общественно-идейным позициям в 40—50-х гг. были писатели В. И. Даль, С. Т. Аксаков, А. Н. Островский, А. А. Григорьев, Ф. И. Тютчев, Н. М. Языков. Большую дань взглядам С. отдали историки, слависты и языковеды Ф. И. Буслаев, О. М. Бодянский, В. И. Григорович, И. И. Срезневский, М. А. Максимович.
Средоточием С. в 40-е гг. была Москва, литературные салоны А. А. и А. П. Елагиных, Д. Н. и Е. А. Свербеевых, Н. Ф. и К. К. Павловых. Здесь С. общались и вели споры с западниками. Многие произведения С. подвергались цензурным притеснениям, некоторые из С. состояли под надзором полиции, подвергались арестам. Постоянного печатного органа С. долгое время не имели, главным образом из-за цензурных препон. Печатались преимущественно в "Москвитянине"; издали несколько сборников статей "Синбирский сборник" (1844), "Сборник исторических и статистических сведений о России и народах ей единоверных и единоплеменных" (1845), "Московские сборники" (1846, 1847 и 1852). После некоторого смягчения цензурного гнёта С. в конце 50-х гг. издавали журналы "Русская беседа" (1856—60), "Сельское благоустройство" (1858—59) и газеты "Молва" (1857) и "Парус" (1859).
В 40—50-х гг. по важнейшему вопросу о пути исторического развития России С. выступали, в противовес западникам, против усвоения Россией форм и приёмов западно-европейской политической жизни и порядков. В борьбе С. против европеизации проявлялся их консерватизм. В то же время, представляя интересы значительной части дворян-землевладельцев, испытывавшей растущее воздействие развивавшихся капиталистических отношений, они считали необходимым развитие торговли и промышленности, акционерного и банковского дела, строительства железных дорог и применения машин в сельском хозяйстве. С. выступали за отмену крепостного права "сверху" с предоставлением крестьянским общинам земельных наделов за выкуп. Самарин, Кошелев и Черкасский были среди деятелей подготовки и проведения Крестьянской реформы 1861. С. придавали большое значение общественному мнению, под которым понимали мнение просвещённых либерально-буржуазных, имущих слоев, отстаивали идею созыва Земского собора (Думы) из выборных представителей всех общественных слоев, но возражали против конституции и какого-либо формального ограничения самодержавия. С. добивались устранения цензурного гнёта, установления гласного суда с участием в нём выборных представителей населения; отмены телесных наказаний и смертной казни.
Философские воззрения С. разрабатывались главным образом Хомяковым, И. В. Киреевским, а позже Самариным и представляли собой своеобразное религиозно-философское учение. Генетически философская концепция С. восходит к восточной патристике, в то же время во многом связана с "философией откровения" Ф. Шеллинга, западноевропейским иррационализмом и романтизмом 1-й половины 19 в., отчасти воззрениями Г. Гегеля. Односторонней аналитической рассудочности, рационализму как и сенсуализму, которые, по мнению С., привели на Западе к утрате человеком душевной целостности, они противопоставили понятия "водящего разума" и "живознания" (Хомяков). С. утверждали, что полная и высшая истина даётся не одной способности логического умозаключения, но уму, чувству и воле вместе, т. е. духу в его живой цельности. Целостный дух, обеспечивающий истинное и полное познание, неотделим, по мнению С., от веры, от религии. Истинная вера, пришедшая на Русь из его чистейшего источника — восточной церкви (Хомяков), обусловливает, по их мнению, особую историческую миссию русского народа. Начало "соборности" (свободной общности), характеризующее, согласно С., жизнь восточной церкви, усматривалось ими и в русской общине. Русское общинное крестьянское землевладение, считали С., внесёт в науку политической экономии "новое оригинальное экономическое воззрение" (И. С. Аксаков). Православие и община в концепции С. — глубинные основы русской души. В целом философская концепция С. противостояла идеям материализма.
Историческим воззрениям С. была присуща в духе романтической историографии идеализация старой, допетровской Руси, которую С. представляли себе гармоническим обществом, лишённым противоречий, не знавшим внутренних потрясений, являвшим единство народа и царя, "земщины" и "власти". По мнению С., со времён Петра I, произвольно нарушившего органичное развитие России, государство встало над народом, дворянство и интеллигенция, односторонне и внешне усвоив западноевропейскую культуру, оторвались от народной жизни. Идеализируя патриархальность и принципы традиционализма, С. приписывали по сути дела внеисторический характер русскому "народному духу".
С. призывали интеллигенцию к сближению с народом, к изучению его жизни и быта, культуры и языка. Они положили начало изучению истории крестьянства в России и много сделали для собирания и сохранения памятников русской культуры и языка (собрание народных песен П. В. Киреевского, словарь живого великорусского языка Даля и пр.). Существенный вклад внесли С. в развитие славяноведения в России, в развитие, укрепление и оживление литературных и научных связей русской общественности и зарубежных славян; им принадлежала главная роль в создании и деятельности Славянских комитетов в России в 1858—78.
С. оказали влияние на многих видных деятелей национального возрождения и национально-освободительного движения славянских народов, находившихся под гнётом Австрийской империи и султанской Турции (чехи В. Ганка, Ф. Челаковский, одно время К. Гавличек-Боровский; словаки Л. Штур, А. Сладкович; сербы М. Ненадович, М. Миличевич; болгары Р. Жинзифов, П. Каравелов, Л. Каравелов, отчасти поляки В. Мацеёвский и др.). Частые поездки С. в зарубежные славянские земли (путешествия И. С. Аксакова, Валуева, В. А. Панова, Чижова, А. И. Ригельмана, П. И. Бартенева, Ламанского и др.) содействовали ознакомлению и сближению южных и западных славян с русской культурой и литературой.
Эстетические и литературно-критические взгляды С. наиболее полно выражены в статьях Хомякова, К. С. Аксакова, Самарина. Критикуя суждения В. Г. Белинского и "натуральную школу" в русской художественной литературе (статья Самарина "О мнениях "Современника", исторических и литературных", 1847), С. в то же время выступали против "чистого искусства" и обосновывали необходимость собственного пути развития для русской литературы, искусства и науки (статьи Хомякова "О возможности русской художественной школы", 1847; К. С. Аксакова "О русском воззрении", 1856; Самарина "Два слова о народности в науке", 1856; А. Н. Попова "О современном направлении искусств пластических", 1846). Художественное творчество, по их мнению, должно было отражать определённые стороны действительности, которые отвечали их теоретическим установкам, — общинность, патриархальную упорядоченность народный быта, "смирение" и религиозность русского человека. Художественно-литературные произведения С. — стихотворения, поэмы и драматические сочинения Хомякова, К. С. и И. С. Аксаковых, повести Н. Кохановской — публицистичны, проникнуты живым интересом к этическим проблемам. Некоторые стихотворения Хомякова ("России", 1854), К. С. Аксакова ("Возврат", 1845; "Петру", 1845; "Свободное слово", 1853), поэма И. С. Аксакова "Бродяга" (1848), исполненные критического отношения к крепостнической действительности, резкого обличения неправедного суда, взяточничества, оторванности дворянской интеллигенции от жизни народа, имели большой общественный резонанс. Недопущенные царской цензурой к печати такие произведения распространялись в списках, многие были напечатаны в изданиях Вольной русской типографии А. И. Герцена, как произведения русской "потаённой литературы".
В годы революционной ситуации 1859—1861 произошло значительное сближение взглядов С. и западников на почве либерализма. В пореформенный период, в условиях капиталистического развития славянофильство как особое направление общественной мысли перестало существовать. Продолжали свою деятельность И. С. Аксаков, издававший журналы "День" (1861—65, с приложением газеты "Акционер"), "Москва" (1867—68), "Москвич" (1867—68), "Русь" (1880—85), Самарин, Кошелев, Черкасский, эволюционировавшие вправо и всё далее расходившиеся во взглядах между собой. Под влиянием С. сложилось почвенничество. Консервативные черты учения С. в гипертрофированном виде развивались в духе национализма и панславизма т. н. поздними С. — Н. Я. Данилевским и К. Н. Леонтьевым. С критикой идеологии С. выступали революционные демократы Белинский, Герцен, Н. П. Огарев, Н. Г. Чернышевский, Н. Л. Добролюбов.
Лит.: Ленин В. И., Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве, Полн. собр. соч., 5 изд., Т.1; его же, Еще к вопросу о теории реализации, там же, т. 4; его же, Гонители земства и Аннибалы либерализма, там же, т. 5; Чернышевский Н. Г., Очерки гоголевского периода русской литературы, Полн. собр. соч., т. 3, М., 1947; его же, Заметки о журналах, там же, т. 4, М., 1948; его же, Народная бестолковость, там же, т. 7, М., 1950; Пыпин А. Н., Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых гг., 3 изд., СПБ, 1906; Линицкий П., Славянофильство и либерализм, К., 1882; Бродский Н. Л., Ранние славянофилы, М., 1910; Плеханов Г. В., Западники и славянофилы. Соч., т. 23, М. — Л., 1926; Дмитриев С. С., Славянофилы и славянофильство, "Историк-марксист", 1941, №1; его же. Подход должен быть конкретно-исторический, "Вопросы литературы", 1969, № 12; Покровский С. А., Фальсификация истории русской политической мысли в современной реакционной буржуазной литературе, М., 1957; Литературная критика ранних славянофилов, "Вопросы литературы", 1969, № 5, 7,10,12; Янковский Ю. 3., Из истории русской общественно-литературной мысли 40—50-х гг. XIX столетия, К., 1972; Christoff P. К., An introduction to nineteenth-century Russian Slavophilism, v. I, A. S. Xoimjakov's-Gravenhage, 1961; Walicki A., W krugu konserwatywnej utopii, Warsz., 1964.
С. С. Дмитриев.
Яндекс.Словари›Большая советская энциклопедия
|
| |
|
|
| safonovmsk | Дата: Пятница, 22.07.2016, 15:03 | Сообщение # 2 |
|
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Статус: | Рекомендую самих славянофилов и почитать, что они писали о себе. Вот из записок Из записок А. И. Кошелева:
Нас всех, и в особенности Хомякова и К. Аксакова, прозвали "славянофилами"; но это прозвище вовсе не выражает сущности нашего направления. Правда, мы всегда были расположены к славянам, старались быть с ними в сношениях, изучали их историю и
нынешнее их положение, помогали им чем могли; но это вовсе не составляло
главного, существенного отличия нашего кружка от противоположного
кружка западников. Между нами и ими были разногласия несравненно более
существенные.
Они отводили религии местечко в жизни и понимании только малообразованного человека и допускали ее владычество в России только на
время, - пока народ непросвещен и малограмотен; мы же на учении
Христовом, хранящемся в нашей православной церкви, основывали весь наш
быт, все наше любомудрие и убеждены были, что только на этом основании
мы должны и можем развиваться, совершенствоваться и занять подобающее
место в мировом ходе человечества. Они ожидали света только с Запада,
превозносили все там существующее, старались подражать всему там
установившемуся и забывали, что есть у нас свой ум, свои местные,
временные, духовные и физические особенности и потребности. Мы вовсе не
отвергали великих открытий и усовершенствований, сделанных на Западе, -
считали необходимым узнавать все там выработанное, пользоваться от него
весьма многим; но мы находили необходимым все пропускать через критику
нашего собственного разума и развивать себя с помощью, а не посредством
позаимствований от народов, опередивших нас на пути образования.
Западники с ужасом и смехом слушали, когда мы говорили о действии
народности в областях науки и искусства; они считали последние чем-то
совершенно отвлеченным, не подлежащим в своих проявлениях изменению
согласно с духом и способностями народа, с его временными и местными
обстоятельствами, и требовали деспотически от всех беспрекословного
подчинения догматам, добытым или во Франции, или в Англии, или в
Германии. Мы, конечно, никогда не отвергали ни единства, ни
безусловности науки и искусства вообще (in idea); но мы говорили, что
никогда и нигде они не проявлялись и не проявятся в единой безусловной
форме; что везде они развиваются согласно местным и временным
требованиям и свойствам народного духа; и что нет догматов в
общественной науке и нет непременных повсеместных и всегдашних законов
для творений искусства. Мы признавали первою, самою существенною нашею
задачею изучение самих себя в истории и в настоящем быте; и как мы
находили себя и окружающих нас цивилизованных людей утратившими много
свойств русского человека, то мы считали долгом изучать его
преимущественно в допетровской его истории и в крестьянском быте. Мы
вовсе не желали воскресить Древнюю Русь, не ставили на пьедестал
крестьянина, не поклонялись ему и отнюдь не имели в виду себя и других в
него преобразовать. Все это - клеветы, ни на чем не основанные. Но в
этом первобытном русском человеке мы искали, что именно свойственно
русскому человеку, в чем он нуждается и что следует в нем развивать. Вот
почему мы так дорожили собиранием народных песен и сказок, узнаванием
народных обычаев, поверий, пословиц и пр. Замечательно, что то, что мы
тогда говорили и утверждали, что возбуждало негодование и насмешки
западников, сделалось теперь мнением и воззрением почти всех и каждого.
Кто теперь не за связь с славянами? Кто теперь не за изучение русской
старины, обычного народного права и других особенностей нашего народного
быта? Кто теперь не признает в них глубокого смысла и великого для
нашей будущности значения? Кто теперь отвергает действие народности в
науке и искусстве? Конечно, есть еще пункты, и весьма важные, в которых
так называемые славянофилы стоят особняком и весьма расходятся с так называемыми западниками; но прежняя борьба и прежний антагонизм между
ними ослабли и остались более в воспоминании, чем в действительности.
Кстати, здесь мимоходом сказать, что нас всего более обвиняли в
китаизме, т.е. во вражде к прогрессу и в упорной привязанности к старым
обычаям и формам. Время в этом отношении нас, кажется, всего лучше
оправдало. Мы стояли не за обветшалое, не за мертвящее, а за то, в чем
сохранялась жизнь действительная. Мы восставали не против нововведений,
успехов вообще, а против тех из них, которые ложно таковыми казались и
которые у нас корня не имели и не могли иметь. Не мы ли были самыми
усердными поборниками освобождения крестьян, и притом с наделением их в
больших по возможности размерах землею? Не мы ли оказались самыми
ревностными деятелями в земских учреждениях?
Подняли, одушевили, двинули вперед Россию не доктрины французские, английские или немецкие, а
те чувства и мысли, которые живут в русском православном человеке и
которые теперь почти противоположны западноевропейским стремлениям и
понятиям. Новейшие события и настроение Англии и даже Франции во время
борьбы славян на Балканском полуострове должны, кажется, отрезвить самых
ярых западников. Настоящими прогрессистами и либералами были и теперь
оказываемся мы, а не те, которые этими эпитетами себя величали. А
называть нас следовало не славянофилами, а, в противоположность западникам, скорее, туземниками или самобытниками; но и эти клички
неполно бы нас характеризовали. Мы себе никаких имен не давали, никаких
характеристик не присваивали, а стремились быть только не обезьянами, не
попугаями, а людьми, и притом людьми русскими.
Читать полностью: https://moskvityanin.blogspot.ru/2016/07/1849-50.html
|
| |
|
|
